В последние дни президент Дмитрий Медведев плотно занимается реформой отечественного права. Вчера он на совещании с участием глав трех верховных судебных инстанций страны, профильных министров и представителей собственной администрации призвал избегать «дурацких изменений» и непродуманных подходов при внесении новаций в Гражданский кодекс РФ. А незадолго до этого глава государства подписал закон, позволяющий не лишать свободы гражданина по 68 составам преступлений. Между тем, отмечают эксперты «Независимой газеты», совершенствование законодательства пока слабо отражается на судебной практике.

   10 марта 2011 г. Медведев обсудил с судьями и министрами Гражданский кодекс – вернее, неуместную активность авторов некоторых новаций в этот документ. Какого рода эти новшества, глава государства сразу не пояснил, однако источник «НГ» в высших судебных инстанциях предположил, что речь идет о некоторых спорных предложениях, разработанных Советом по кодификации и совершенствованию развития гражданского законодательства.

   «В отношении Гражданского кодекса, – подчеркнул президент, – недопустима избыточная законодательная активность, во всяком случае, и я старался пресекать (ее. – «НГ») для того, чтобы всякого рода дурацкие изменения и непродуманные подходы в Гражданский кодекс не попадали». Гражданский кодекс, сказал Медведев, должен развиваться «по понятному, предсказуемому сценарию».

   Между тем, как считают эксперты «НГ», «дурацкие изменения», от которых президент предостерегает отечественных законников, – не самая опасная сторона процедуры усовершенствования российского законодательства.

   Порочная система правоприменения выхолащивает любой самый правильный закон, указывают собеседники «НГ».

   Одна из причин этого явления, уверен судья Конституционного суда в отставке Владимир Туманов, – низкий профессиональный уровень судейского корпуса: «Судей у нас никто не готовит. В других странах, например – во Франции и в США, есть на этот счет специальные правовые школы. Туда на двухгодичный курс принимают лиц, имеющих юридическое образование и, как правило, практику работы. У нас набирают в судьи тех, кто подвернется под руку, – когда есть вакансия». Правда, и здесь есть исключения, оговаривается собеседник «НГ»: «Есть, конечно, и очень хорошие судьи. В областных судах, в Верховном...».

   В результате слишком часто судебные решения имеют репрессивный характер, указывает Туманов. По мнению эксперта, обвинительный уклон российских судов сложился исторически: «У нас государство всегда право. Судья мыслит как государственный служащий, ощущает себя служителем государству. В каком-то смысле это так и есть. Но при рассмотрении конкретных дел это иногда принимает форму обвинительного уклона».

   Президент Московской палаты адвокатов Генри Резник приводит данные, в соответствии с которыми в Европе лишь 10% осужденных по решению судов отбывают наказание в тюрьме. В России, посетовал адвокат, эта цифра доходит до 35%.

   Беда отечественных тюрем, указывает Резник, в том, что там содержится слишком много заключенных, поскольку по ряду статей УК РФ необоснованно завышались минимальные сроки заключения.

   Насколько хороши сами законы? Низкое их качество печалит адвоката Вадима Клювганта: «Все эти так называемые гуманизирующие законы... Хорошее в них только намерение. Потому что воплощение этих намерений – то, что на профессиональном языке называется юридической техникой, – оставляет желать лучшего». Проблема с отечественным законодательством в том, что принимаются законы в спешке по конъюнктурным причинам, уверен эксперт: «За счет этого нарушается фундаментальность. А системность в праве – вещь фундаментальная. Право не может существовать как универсальный регулятор человеческой жизни, если в нем нет внутренней гармонии, системности и единства».

   Клювгант напомнил «НГ» слова известного юриста Сергея Алексеева, который назвал современную российскую законодательную систему юридическим уродцем: Алексеев считает, что под лозунгами верховенства закона сейчас происходит крушение права. Право – это система правильных, ясных, четко написанных и согласованных между собой законов и основанная на них система справедливого применения этих законов. Поэтому когда у нас понятие «право» подменяется термином «закон», последний понимается только как буква. Но буква без понимания общего смысла, духа либо не работает, либо работает во вред человеку».

   Сегодняшняя ситуация, подчеркивает Клювгант, отнюдь не способствует снижению обвинительного уклона в судах и не устраняет профессиональной деградации в правоприменительной сфере.

   Эксперт предлагает обратить внимание на состав судейского корпуса, который сегодня формируется по большей части из людей в погонах – следователей, милиционеров, прокуроров: «Это люди, назначение которых – преследование сограждан. Если они становятся судьями, им объясняют, что главная их задача – чтобы их решения не отменяли».

   Стабильность судебных решений, указывает собеседник «НГ», почему-то является главным критерием качества работы суда: «Если появляется оправдательный приговор, то это всегда большое событие со знаком минус. Судью начинают подозревать в коррупционных связях. И все будут добиваться отмены оправдания».

   Реальный смысл судебной реформы начала 2000-х, считает директор Института проблем глобализации Михаил Делягин, состоял в том, «чтобы поставить суды под контроль административных органов исполнительной власти»: «Потом власти вытащили все силовые и правоохранительные структуры из-под губернаторов, передав их под контроль федеральных округов».

   В результате, указывает собеседник «НГ»: «Любой оправдательный приговор признавался браком в работе судьи».